И вот вторая часть нашей поездки – Китай, родина Алиэкспресса и людской муравейник. Наша цель – рисовые поля на Юге, в провинции Юннань (Yuanyang), где-то на границе с Вьетнамом. Разница с Россией на всей территории Китая плюс восемь часов, партия и правительство посчитали, что так будет удобно всем – и тем, у кого светает в полдень, и тем, кто ложится спать после обеда. Но, как оказалось, сильно неудобно нам: до обеда ни с кем не пообщаешься, Инстаграм опять же никто не лайкает, хоть не просыпайся до обеда. Прилетели в Куньмин (Kunming), небольшой такой городок, от шести до восьми миллионов человек, современный и чем-то напоминающий Москву в районе Нового Арбата. Дома-высотки на двадцать восемь тысяч квартир, огромные торговые центры, широченные дороги, чудовищные развязки, неКитайский интернет запрещён, камер наблюдения больше, чем жителей, денег добыть с опять же неКитайской банковской карты сильно большая проблема, короче – апофеоз цивилизации. Но мы не из тех, кто просто так сдаётся: одноклассники помогли с рабочим ВиПэЭНом, а менеджер гостиницы – с добычей наличности, и мы покатили дальше на юг. Очень хорошие, широкие, почти пустые дороги, дизель по 63 рубля за литр и каждый, буквально каждый клочок земли чем-то занят: поля, теплицы, дома, особенно много теплиц, ну очень много.⠀

Всего семь часов на машине, и мы где-то в жемчужине китайского туризма – впечатляющие рисовые террасы и миллионы китайских же туристов. Наш гид явно не понимал, что нам нужно, и возил нас по разрешённым точкам съёмки, снимал на смартфон нас, где мы находимся, что покупаем, где ходим, документировал каждый шаг, так сказать, и отправлял куда-то. Ну куда, мне кажется, это понятно – в «ЦЕНТР»! У нас вообще сложилось впечатление, что гид – это так, задание перед повышением. Один раз, когда мы стояли на очередной смотровой площадке, так и не сняв ни одного кадра, и думали, что же делать дальше – может, вообще улететь, гид присел рядышком и спокойно писал на диктофон нашу беседу. Но то ли наши разговоры исключительно на фотографические темы, то ли демонстрация невиданной камеры успокоили «Центр», и нас, наконец, привезли в деревню, в которой мы были единственными туристами. Ребята, найдя ровную площадку, развернули студию, а я, ускользнув от гида, ушёл в поля.

Рисовые террасы – это, наверное, рай для пейзажного фотографа! Только представьте: раннее утро, ты стоишь на краю, впереди пейзаж, который хочется запечатлеть, у тебя камера большого формата, кругом клубится туман, или это облака опустились, мимо тебя неспешно шествует вол со стариком, рядом машет тяпкой китаянка с ребёнком за спиной. Наводишься на резкость, собираешь в кадр террасы и деревья, которые торчат из тумана, там далеко, на границе с облаками, – почти готово. Ты измерил экспозицию и прикрутил тросик к затвору, осталось только взять кассету с плёнкой, и ты отворачиваешься, достаёшь эту самую кассету, поворачиваешься к камере и… кроме камеры ничего не осталось, всё забрал туман, или это облака опустились, ничего не видно, ну, может, пару метров, и в ближайший час или два будет то же самое. Вот так и снимал – за утро всего два кадра.

Следующие два дня мы посвятили посещению больших деревень, ну или городков, по нашим меркам. По этому району трудно судить обо всём Китае, но мне кажется, картина схожая. Тут, может, ещё пять-семь лет назад были настоящие деревни с одноэтажными домиками и соломенными крышами, но сейчас, по приказу партии и правительства, старое сломано и построено новое. Издалека смотрится ничего так – два-три этажа, железные крыши для вида прикрыты соломой, одинаковый глиняный цвет и дикая всёуничтожающая китайская стройка. В совсем не туристических деревнях ещё можно увидеть, как древние каменные домишки ломают и строят новые бетонные коробки: с одной стороны, людям надо жить и хочется жить хорошо, но с другой – через лет пять от китайской истории не останется и следа. В деревнях, где мы побывали, крестьянин теперь живёт в двух- или трёхэтажных типовых домах, почти как в городе, но по привычке на первом этаже держит домашних животных: фотогеничные чёрные свинки очень любимы, курицы, утки – это само собой, но я сильно удивился, увидев на первом этаже вола… Традиции так просто не победить!

Ну ладно, не нам их судить, да и не за этим ехали – мы ехали за портретами и нашли их, хоть и не так себе представляли коренных китайцев. Мы-то думали, найдём в полях этаких улыбающихся старичков с седыми жиденькими бородками, ну, естественно, в соломенных шляпах, а нашли обычных людей среднего возраста в кепках и бейсболках, в трениках и футболках. А старшее поколение – всё больше в поношенных военных кителях и костюмах, но не так сильно поношенных, как нам бы хотелось, и все как один гладко выбриты. Хорошо хоть женщины оказались сознательными носителями традиций и ходили, хоть и через одну, в национальных костюмах. Обычно, приехав в деревню и развернув студию, мы ходили с нашим гидом и уговаривали харизматичных персонажей сфотографироваться, естественно, за деньги, но соглашались лишь единицы. Иногда потенциальная модель, свернув за угол и увидев нашу большую камеру, в ужасе отказывалась, и больше ни за какие деньги её уже было не уговорить. В более-менее большом городе, в котором мы останавливались на обед, нам снимать вообще не разрешили, похоже, в «Центре» сказали – нельзя и точка. Худо-бедно за четыре съёмочных дня сняли десяток пейзажей и, может, тридцать персонажей, но в целом не таких и не так, как нам хотелось.

За четыре дня, проведённых в глубинке Китая, я конкретно возненавидел рис и жареное мясо. Все местные блюда сводились к кусочкам мяса или курицы, которые жарили до исступления в десяти литрах сомнительного вида масла, потом добавляли кучу зелёного лука, перца и чили. Ну, ещё можно заказать куриный супчик, готовили его чрезвычайно просто – хозяйки, берите на заметку! Курица со всеми делами, ногами-крыльями, головами и прочими частями рубится на куски, желательно чем-то тупым, чтобы осколков костей было побольше, ну и потом это всё варится. При желании люди, которые будут наслаждаться таким супчиком, могут собрать всю курицу, этакое гастрономическое лего.

В последний день снимали в какой-то большой, но совсем не туристической деревне, где случилось воскресенье, и по этому поводу был устроен огромный базар, а может, и рынок. Нужных нам рож было великое множество, но соглашались сниматься единицы, поэтому появилось время изучить местный фастфуд. У нас в гостинице завтрак был включён, но состоял он, на наш взгляд, из странных ингредиентов: стакан горячего соевого молока, рисовая жидкая кашка на воде, кусочек сладкого хлеба и жареное яйцо (оно, естественно, жарилось в двухсантиметровом слое масла и немало его впитывало), вместо соли выступал соевый соус, поэтому еда с рынка пришлась весьма кстати, хотя гид и опасался за наше здоровье. Варёная кукуруза была фантастически вкусной, а беляш без начинки стоил всего один юань, также отведали сосиску в сладковатом рисовом тесте на пару и жареного на огне тофу, тут же при тебе делали кукурузные палочки, рисовую лапшу, козинаки и разновидность чак-чака, кстати, очень вкусного. Мы воздержались только от жареных воробьёв и кузнечиков с солью, – и вроде всё прошло без особых последствий для организма.

Китай разительно и стремительно меняется, я тут был семнадцать лет назад и могу сказать, что это теперь другая страна, правда, страна огромная, и нельзя судить о ней в целом, но если тогда я удивлялся сотням тысяч велосипедов на дорогах, то сейчас их можно увидеть единицы. Хорошие дороги, бурное развитие местного автопрома и строительства, с одной стороны, а с другой – дикая грязь и отсутствие какой-либо культуры в глубинке. Почти в каждой деревне построен туалет, но как-то, выходя из этого чудного заведения, я был смущён голой задницей местной прелестницы: она делала свои дела, нимало не смущаясь, в пяти метрах от входа в туалет – и таких картин я перевидал множество. На заправке, например, в порядке вещей выйти из машины и справить хорошо хоть не большую нужду прямо около машины, с интересом разглядывая здание туалета. Ну, а про то, чтоб плевать вокруг себя остатками еды, я и не говорю, хотя нет, расскажу один случай. На рынке, где мы снимали портреты, подошла к нам красивая девушка в дорогом костюмчике а-ля кимоно, заинтересовалась, видно, камерой большого формата. И так как особого зрелища мы ей предложить не могли, она достала свежекупленную кочерыжку сахарного тростника и начала отрывать зубами куски, пережёвывать и сплёвывать остатки себе под ноги, и всё это с милой улыбкой, хорошо хоть в туалет ей в тот момент не захотелось… В городах такого, конечно, не видели, но если сравнивать с Бирмой, то тихий ужас, Инь и Ян, короче.

Роман Землячев. 2019.