И вот весна. Ступать обратно
сквозь чёрно-белые дворы,
где на железные ограды
ложатся лёгкие стволы
и жизнь проходит в переулках,
как обедневшая семья.
Летит на цинковые урны
и липнет снег небытия…
Иосиф Бродский, «Три главы».
Дворы-колодцы встречаются и в других городах мира, но в таком количестве – только в Санкт-Петербурге. Не случайно, двор-колодец считается одним из символов нашего города (наравне с дворцами, каналами, мостами и фонтанами). Правда, в отличие от пышных дворцовых ансамблей, парадных площадей, гранитных набережных и разводных мостов, дворы-колодцы символизируют не экскурсионный, выставочный и официальный, а неформальный, скрытый от глаз Петербург.
Получается, что дворы-колодцы – эдакая изнанка города. У них иное предназначение, иной смысл и даже иная геометрия. Если парадный Петербург – это следующая за «небесной линией» горизонталь, то дворы-колодцы – это вертикальные, устремленные в небо пространства, изначально предназначенные не для созерцания, а для ежедневной, «черновой», часто тяжелой и неприглядной жизни.
История внутренних дворов неразрывно связана с возникновением в Петербурге предназначенных для сдачи квартир в аренду доходных домов. Эти, выходящие на улицы и проспекты своими величественными фасадами, сооружения скрывают за собой целые лабиринты дворов-колодцев. Здесь когда-то располагались подсобки, склады с углем и дровами, конюшни и выгребные ямы. Сюда же выходили черные лестницы, которыми пользовались небогатые жильцы верхних этажей, а также прислуга. Самые узкие дворы-колодцы также использовались в качестве вентиляционных шахт.
Бум строительства доходных домов случился в Петербурге на рубеже XIX – XX вв. С тех пор и существует это негласное разделение, на «парадный Петербург» — город площадей, набережных и проспектов — и «скрытый город» подворотен, а после 1917 года еще и коммунальных квартир, которые выходили своими окнами в многочисленные дворы-колодцы. Изучением семантики этих пространств, их связи с городом и его историей, а также фотосъемкой наиболее «сильных» по ряду критериев (текстура стен, высота двора и его геометрия, освещенность и пр.) дворов-колодцев и занимались авторы экспозиции, фотографы Вадим Левин, Игорь Смольников и Роман Землячев.
Город, исчезающий в метелях,
Город, ускользающий по льду.
Город, где едва ли мы неделю
Солнечную наберем в году.
Мрак дневной твоих дворов-колодцев
И круженье проходных дворов.
И свиданья все – на «Маяковской»,
Расставанья – у Пяти углов.
Город утонченного эстетства,
Город стильной лиговской шпаны.
Город, убегающий, как детство.
Город, разноцветный, словно сны.
Елена Карелина, «Петербургский романс».
«В разное время, осенью и весной, в течение трех или четырех недель, мы изучали, выбирали и фотографировали петербургские дворы-колодцы, — рассказывает один из авторов выставки Роман Землячев, — Нам нужен был режимный свет, поэтому снимали утром или вечером до наступления сумерек. Съемка проходила на длинной выдержке — до 40 минут, и за один раз удавалось сделать всего два или три кадра. Любопытно, что уже потом, на стадии печати, несколько кадров пришлось забраковать, поскольку под некоторыми из дворов проходят линии метро, и незаметная для человека вибрация сказалась на качестве изображений».
«Во время работы над этой серией мы очень остро чувствовали, что у каждого двора-колодца есть не только своя история, но и свой характер. Лично мне запомнились две точки съемки, — продолжает свой рассказ фотограф, — Во-первых, это подвесной двор дома на Кирочной улице (речь идет о так называемом доходном доме Юлиана Бака, который был построен в 1905 году и находится по адресу Кирочная ул., 24 – прим. Art of Foto). Над этим двором нависают крытые галереи. В темное время они совершенно фантастически святятся своими окнами. Адрес еще одного двора я называть не буду, поскольку, когда мы пытались сделать там снимок, на нас чуть ли не с кулаками набросилась охрана расположенного там же театра. К счастью, победа осталась за нами, и сделать кадр удалось».
Однажды во дворе на Моховой
стоял я, сжав растерзанный букетик,
сужались этажи над головой,
и дом, как увеличенный штакетник,
меня брал в окруженье…
Иосиф Бродский, «Однажды во дворе на Моховой»
С петербургскими дворами связано не мало мистических историй. И если в древности колодцы, из которых брали воду, считались некими «порталами», связующими миры людей и духов, то по аналогии с ними петербургские дворы-колодцы можно считать столпами, поддерживающими связь между прошлым и будущим нашего города. В представленных на выставке «Санкт-Петербург. Взгляд снизу» работах явственно ощущается преемственность настоящего и прошлого, связь мимолетного и вечного. Построенные больше века назад дома, их потрескавшиеся стены на нерукотворном фоне петербургского неба, геометрия линий крыш, игра падающего из окон света – все эти детали и формы позволяют открыть для себя невиданную ранее красоту скрытого от глаз непосвященных туристов города.
Колодец петербургского двора,
Где время — как стоячая вода,
В который отражается «вчера»,
А «завтра» не наступит никогда.
Где низкие провисли небеса
Над угловатыми плечами крыш,
И мертвецов оживших голоса
Звучат из-за стены, покуда спишь.
Лев Болдов, «Колодец петербургского двора».
На экспозиции будут представлены порядка 20 работ. Все фотографии были сделаны на камеры большого формата; негативы 6х12 см и 8×10 дюймов. Все фотографии напечатаны вручную на желатин-серебряной бумаге в лаборатории Art of Foto.
Текст: Даниил Ширяев
